Проект «Natura Morta» в галерее ПОБЕДА представляет работы семи русских и американских фотографов, объединенных по жанровому принципу — на выставке собраны натюрморты Ирины Полин, Вадима Гущина и Алексея Киселева, Jefferson Hayman, Paulette Tavormina, Charles Grogg и Michael Huey.
Предметный мир, с одной стороны, очень податлив фотографу — вещи дают редкую возможность продолженного технического эксперимента (главным образом работы со светом, регулирования светотеневых нюансов и т.д. – о чем говорит один из участников выставки Charles Grogg, комментируя свои ранние натюрморты с цветами), с другой стороны, фотографы инстинктивно пытаются преодолеть статичность, «статуарность» объектов, не удовлетворяясь простой фиксацией, а угадывая вибрации тайной, невидимой жизни, реабилитируя, на первый взгляд, самый банальный предмет (вроде посуды на фотографиях Ирины Полин или Michael Huey, хлеба в серии Вадима Гущина), избавляя его от «пересмотренности», «переиспользования» современным человеком, создавая неожиданные ситуации и контексты.

Так, например, фотографические натюрморты Paulette Tavormina, явно вдохновленные голландской живописью 17 века, тщательно составлены, на них скрупулезно проработан каждый элемент, каждая деталь композиции; при этом, она иронично обыгрывает увлеченность барокко аллегорией, отсылая не к общим категориям, а личным воспоминаниям (вроде инжира, который рос в семейном саду), так же ловко она обходится с популярным в барочной живописи приемом trompe l’oeil: овощи и фрукты буквально выпадают из условной рамы, усиливая нестабильность причудливых композиций, где лимоны, персики и т.д. висят на веревках, как будто украшая невидимый рыночный прилавок.

Обращенность в прошлое — в случае Jefferson Hayman — приобретает формы эстетской ностальгии. Банальные предметы (пара ботинок, стакан, магнитофонная катушка и т.д.) превращаются, благодаря технике печати и изысканным авторским рамам, в артефакты ушедшей действительности, возбуждая в зрителе странное ощущение времени, мы словно стараемся припомнить тот или иной образ, впечатление от предмета, но, зафиксированные на сетчатке наших глаз бокалы/кружки/, максимально далеки от объектов Хаймана, больше похожих на живопись Джорджо Моранди, а не на массовый продукт из супермаркета. Charles Grogg в серии «Reconstructions» похожим образом (за счет редкой техники печати на рисовой бумаге и коллажному принципу: очертания объектов собираются из отдельных фрагментов) обновляет наше восприятие предмета, сомневаясь в объективности привычного «готового», быстрого взгляда. Грогг замедляет и усложняет процесс смотрения, намеренно играя с ожидаемым, предзаданным; он вмешивается в двухмерность фотоизображения, добавляя как будто свидетельства странного, фантастического существования разной растительности — ниточки, швы, сцепляющие лепестки цветов, превращают привычное в уникальное, заставляют активизировать другую оптику.

Ирина Полин строит хрупкие, не прочнее карточного домика, башни из стекла и хрусталя разного времени; фужеры, стопки и бокалы, возвышаясь на столах в качестве декоративных конструкций, помещенные в стерильное, очищенное пространство, постепенно лишаются своей конкретности, утилитарности.

Точно так же, как в серии фотографий буфетов Michael Huey стопки посуды не перестают быть таковыми, но, данные в виде негативов, они как будто утрачивают материальные свойства, выбивая нас из привычного визуального равновесия.

Портреты вещей Вадима Гущина так же растворяют материальность, очевидность фактуры, объема и т.п. Его черно-белые «Хлеба», снятые близко, так что видны поры, суть знаки самих себя, маркеры собственного присутствия, выхолощенные контуры.

Схожие ощущения возникают при взгляде на фотоработы Алексея Киселева: хотя его «фуршетные репортажи» устроены совершенно иначе — еда и посуда ничем не притворяются, взгляд фотографа более быстрый и жадный, рука и глаз работают синхронно — но схваченные сбои (то идеальной симметрии разложенных продуктов, то абсурд сочетания конфет m&m’s, благовоний, инжира, и все это на фоне гобелена-бестиария) провоцируют и заостряют зрительское зрение, меняя модус восприятия, как будто открывая еще одно измерение.

Текст Екатерины Иноземцевой