ИСТОРИЯ ДЭННИ ТЕНАГЛИИ
Дэнни Тенаглия начинал крутить пластинки еще во времена диско. Он бывал во всех легендарных нью-йоркских клубах. Он, один из важнейших диджеев современности и ему точно есть что рассказать. О молодости и первых шагах в диджействе в этом интервью.
Насколько я понимаю, Дэнни, ты очень рано увлекся танцевальной музыкой. Как это произошло? Ты жил в семье где любили музыку или же просто как-то само собой получилось?
Мое детство пришлось на шестидесятые и семидесятые, и в моей семье, где помимо меня, мамы и папы было еще четверо братьев, всегда звучала самая разная музыка. Особенно на каких-то семейных праздниках, которые закатывались по любым семейным поводам. Особенно часто со стороны мамы, поскольку в ее семье было 9 детей. А в семье отца была только одна сестра. Все братья и сестры моей мамы удачно вступили в брак, и у всех были семьи, и у всех них были свои дети. То есть у меня было 10 кузенов и кузин, и когда мы все собирались вместе, ощущение было такое, что собралась небольших размеров армия. Плюс еще была масса родственников чуть более далеких, с которыми все мы выросли в Уильямсбурге, в Бруклине. Тогда Уильямсбург как раз стал очень популярным районом из-за своей близости к Манхэттену. Это была такая маленькая Италия. Когда я оказываюсь в Неаполе, то все мне тут же начинает напоминать мое детство, поскольку все там выглядит так, словно в моем детстве 50 лет назад. Я очень комфортно себя чувствую с людьми с острова Искья. А вообще, как мне кажется, с музыкой я познакомился еще когда находился в животе у мамы, и прислушивался к мелодиям и ритмам. Кажется, что я на мелодии и ритмы я начал обращать внимание задолго до того, как вообще узнал что это такое. В моем детстве музыка звучала всегда. У Нэнси, младшей сестры моей мамы своих детей не было, но в нашей семье ее очень любили и уважали. У нее был чудесный голос. И она вся была в музыке. Она постоянно покупала пластинки в музыкальном магазине, который находился неподалеку от нашего дома. Она на слух научилась играть на фортепиано и гитаре. Моя семья часто закатывала самые разные праздники — дни рождения, свадьбы, какие-то пикники, или мероприятия в местной католической церкви, которую обязательно должны были посещать все школьники. Я вырос с музыкой, которую любили слушать старые итальянцы, под которую они с большим удовольствием танцевали. Наряду с традиционными итальянскими танцами, тарантелла, и свинга в исполнении биг-бэнда Бенни Гудмана, люди окружавшие меня слушали и ду-воп. Выбора у меня особого не было, поэтому я волей неволей и слушал все это. Фрэнк Синатра, Барбара Стрейзанд, The Beatles, босса-нова и очень много соула с лейбла Motown. У меня порой возникает такое чувство, что именно моя семья изобрела караоке! У нас было так много родственников, которым только дай возможность что-нибудь попеть. И зачастую когда начинались такие праздники, все мои многочисленные родственники сменяли друг друга и что-то без конца напевали.
Когда ты был подростком, ты осознанно уделял внимание музыке или же она просто существовала вокруг тебя и все?
Внутри себя я точно знал, что это было что-то очень важное, но я думаю что пока мне не исполнилось лет 10, я точно не знал какая именно музыка мне нравится. Мне довольно быстро наскучил Фрэнк Синатра, и меня мало увлекали баллады и медленная музыка, правда это до той поры, пока я не открыл для себя соул. Да, я с самого рождения чувствовал в себе огромную страсть к музыке, поскольку все мои родственники и друзья считали, что я закончу жизнь за прилавком в музыкальном магазине, поскольку это было единственное место, которое мне было интересно. У меня были всевозможные детские музыкальные инструменты и детские проигрыватели, были даже детские магнитофоны. Но в действительности серьезное увлечение музыкой у меня началось где-то лет с 11-12, когда я еще начал и учиться музыке. Я был маленьким и не любил дисциплину. Родители сначала записали меня на класс игры на фортепиано, а потом на класс игры на гитаре. В седьмом классе я даже попробовал взять в руки саксофон. У меня хороший музыкальный слух, и я хорошо слышу какие мелодии гармоничны, а какие нет. Но к сожалению музыкантом мне было стать не суждено, поскольку к этому у меня не было таланта. В конце концов главным моим инструментом стал диджейский пульт, на котором я по-прежнему с удовольствием играю.
Ты еще ребенком познакомился с нью-йоркским диджеем Полом Касселла. Можешь ли ты рассказать как ты пришел к диджейству?
В 12 лет я впервые услышал кассету с миксом Пола Касселла. Меня это сразу же заворожило, и мне стало жутко интересно как это так получается что песня у него перетекает из одной в другую. Иногда очень гармонично, а иногда настолько совершенно, что я своего кузена засыпал вопросами, как это так все делается, и кто записал эту кассету. Потом я позвонил по номеру, указанному на кассете, и в тот момент рядом случайно оказался Пол Касселла, который потом зашел в продуктовый магазин моей семьи и принес еще кассет. Он хотел со мной встретиться, поскольку здорово удивился, что какой-то маленький мальчик настолько проникся его миксом и его диджейским искусством. Это было в 1973 году, и меня тогда почти ничего, кроме спорта, не интересовало. Меня мало интересовали школьные предметы, а вот музыка интересовала все сильнее и сильнее. В какой-то момент мой интерес привел меня к моей второй работе — как студийного продюсера. Я учился звукорежиссуре, собирал все возможные синтезаторы и драм-машины.
Поскольку ты очень любил музыку и слышал что происходило в клубах, мне кажется что по возрасту ты не сразу смог оказаться в ночном клубе. Вообще как ты себе тогда представлял ночные клубы?
Да, поскольку я был подростком, в ночные клубы меня бы никто не отпустил, и я очень помню как жутко завидовал двум своим старшим братьям, которые в такие места часто ходили. Но их скорее интересовали девочки, возможность выпить — в принципе такой вид досуга был обычным для Бруклина 1975 года. Все что там происходило, отчасти напоминало то, что показано в фильме «Лихорадка субботней ночью», ну только может быть драк было побольше. А вот когда мне было 16 или 17 лет, мои старшие братья тайком взяли меня в клуб, и вот этот момент я запомню на всю жизнь. До тех пор, пока я получил свою первую работу диджея со мной в клубы обычно ходил кто-нибудь из старших. И впервые за вертушки я встал в клубе Miami Lounge, который находился в нескольких кварталах от нашего дома. Там все начиналось в 9 вечера, но мои родители поставили мне условие чтобы дома я был не позже часа ночи. Этот бар, кстати, до сих пор работает. Он по-прежнему выглядит так же ка как и в семидесятых, только ресторан к нему пристроили.
Тебе посчастливилось поиграть и побывать во всех знаменитых нью-йоркских клубов вроде Loft и Paradise Garage. Помнишь ли ты впечатления от тех вечеринок? Действительно ли они были настолько яркими как это обычно описывается сегодня?
Да, да, и еще раз да! Paradise Garage, Loft, Inferno, Better Days, Starship Discovery I, The Saint, Crisco Disco и многие другие были лучшими клубами на свете. Очень жалко что не осталось никакой хроники, никаких фотографий тех вечеринок и зданий. Из даунтауна Манэттэна, по 57-й улице с востока на запад, семь дней в неделю были заведения на любой вкус. Были помещения большие, маленькие, андеграундные, где вообще ничего не было кроме оборудования, суперкоммерческие вроде Studio 54 или Xenon. А когда наступили восьмидесятые, то произошло много изменений в этой области. Стали происходить тематические вечеринки в клубах, вроде Limelight, Area, Roxy и им подобных.
В это время ты уже сам был диджеем. Каким трюкам ты уже научился, и которые ты, я так понимаю, до сих пор используешь?
Сегодня конечно же все здорово изменилось. Я учился играть на проигрывателях, которые совсем не были похожи на Technics. Обычно играли 7-дюймовые синглы и треки с альбомов, которые обычно были записаны живыми группами, с крайне короткими вступлениями и «плавающими» ритмами. Это тренировало мой слух, поскольку я много внимания обращал на ударные, и должен был очень быстро понимать специфику ритма. Это как в профессиональном танце, когда тебе дается меньше минуты чтобы определить ритмику, и это было самое важное на чем нужно было сосредоточиться. На мое счастье вскоре появилось диско с длинными ремиксами и после 1976 года появилось большое количество пластинок с четким ритмом и сводить их стало гораздо проще. Но все-таки тогда было куда сложнее чем сегодня. Теперь сводить пластинки стало проще чем включить телевизор! Но если ты хочешь чтобы людям все понравилось, ты должен показывать правильные фильмы и шоу, чтобы поддерживать напряжение и интерес.
В 1985 году ты стал резидентом в Майями и переехал туда из Нью-Йорка. С чем был связан твой отъезд из Нью-Йорка?
В 1983 году мне было 22 года и я был молодым диджеем, которому не очень нравилось то, что происходило в клубах. В какой-то мере это можно сравнить с сегодняшней ситуацией, когда для того, чтобы хорошо зарабатывать, тебе было нужно иметь громкое имя. А я же был обычным парнем из Бруклина, который вел дискотеки на роллердроме. У меня не было особых заслуг в Манхэттэне, и я не играл в крупных клубах, а мне была нужна работа чтобы оплачивать свою жизнь, и главное, покупать новые пластинки. В 1983 году закрылся роллердром и мне нужно было делать какой-то выбор. В конце 1984 года в Майами перебрался мой хороший друг (к сожалению скончавшийся в 1993 году) Томми Мур. Он захотел изменить свою жизнь, и как-то умудрился получить там работу диджея. Он был резидентом в гей-клубе Cheers, который был довольно новым местом, в планах у хозяев этого место было расширение, и они хотели работать всю неделю. Томми рассказал своему боссу обо мне и они предложили мне поработать у них. В итоге я проработал у них с 1985 по 1990 год. Поначалу я играл там по 3-4 дня в неделю, иногда случалось и так что я играл все семь дней в неделю, когда Томми куда-то уезжал. Мне очень нравилось то, что я там делал, и был благодарен судьбе за такой поворот. На протяжении всего дня это место работало в качестве видео-бара, а с 10 вечера начинал играть диджей. Cheers был единственным ночным клубом, который мог работать до 6 утра. Остальные клубы должны были закрываться в 3 ночи, поэтому наше заведение было единственным местом для афтепати.
Как раз в это время начали появляться первые пластинки с хаус-музыкой из Чикаго. Как это начиналось в Майами?
Я был в полнейшем восторге от нью-йоркского клуба Paradise Garage и того, что там вытворял Ларри Леван. Именно они оказали самое мощное влияние на то, что все называли soulful. И вся музыка становилась все более электронной, поскольку продюсеры и музыканты стали отворачиваться от живых групп и делали ставку на синтезаторы и драм-машины. Linn Drums и Oberheim пользовались всеобщей популярностью, а роландовские машины обычно применялись для латинской перкуссии. Чикагские диджеи тогда приходили в большой восторг от новой музыки. И особенно ярко этот сдвиг в музыке был заметен в 1983/84 годах. Нью-йоркские Peech Boys послужили великолепным примером для многих, но лично на меня куда больше повлияли поздние семидесятые — Kraftwerk, Джорджио Мородер, Yello. Именно эти музыканты расширяли границы музыки, придавая диско какую-то другую форму. Вообще если убрать из диско той эпохи все эти оркестровые элементы и песни, то получится что техно и электроника существовали уже тогда. Именно тогда эта музыка запала мне в душу и расцвела словно дикий цветок.
Когда в 1985 году я перебрался в Майами, новое поколение нью-йоркских диджеев принялись играть уже не диско, а вот ту самую soulful music. В Paradise Garage зазвучала волшебная музыка, из Чикаго стали поступать какие-то умопомрачительные пластинки, на которых вокал почти всегда был искажен, перегружен, а сами треки были очень минималистичными. Мне такая музыка очень понравилась
Не могу сказать что эту музыку все сразу же полюбили. Потом как-то хаус-ремиксы стали появляться на синглах с поп-музыкой на мэйджор-лейблах. Мне такая ситуация очень была по душе, поскольку эти ремиксы служили мостом между Грейс Джонс, Pet Shop Boys, Риком Астли или Depeche Mode и музыкой из андеграунда вроде «Jack Your Body», «Devotion», «Work It To The Bone» или «Baby Wants To Ride» которые выходили на лейблах типа State Street, Trax и DJ International. Вместе с этим я увлекался и индастриалом, часто ставя вещи от Front 242, DAF, Nitzer Ebb, Анны Кларк, Wax Trax, 4AD и бельгийского Tracks. Слово хаус-музыка тогда служило обшим понятием. Эйсид-хаусом тогда называли музыку групп 808 State, Orbital и то что выпускал Warp Records. Я был словно хороший почтальон, который сортирует письма на нужные и ненужные. Мне кажется что в Майами я выделялся прежде всего как диджей который играет самую разную музыку, и потому мои выступления собирали много людей. А поскольку Cheers все-таки был гей-клубом, то там очень много звучало попсового итало-диско, и многие люди приходили сюда послушать свои любимые песни Принца, Мадонны, Майкла Джексона, Синдо Лопер, Wham и многих других. Это поколение уже выросло с MTV, которое оказывало на них мощнейшее влияние. Хотя я сам никогда не стремился угодить людям и ставить их любимые хиты — я старался играть менее очевидные вещи. И вместе с тем, я же был выходцем из диско-поколения, и поэтому считал что главной обязанностью диджея было ставить те пластинки, которые могли бы понравиться людям. Именно поэтому я играл много музыки, которую на ура воспринимали в Paradise Garage — Гвэн Гутри, Colonel Abtams, Chaka Khan и даже гимн того клуба «Love Is The Message» от MFSB. Я хотел чтобы люди чувствовали знакомый грув и мелодии. Чтобы когда они услышали MFSB, они задали себе вопрос: «Эй, а почему эта песня так похожа на „Vogue“ Мадонны»? В итоге мои друзья стали в шутку меня называть кем-то вроде ходячей энциклопедии танцевальной музыки. Наверное я бы когда-нибудь попробовал стать кем-то вроде преподавателя истории танцевальной музыки для диджеев. Моей главной мечтой является распространение музыки, двигать танцевальную музыку вперед и с ее помощью приносить людям радость.